РАССКАЗ-БЫЛЬ. ДЕРЕВЯННОЕ САЛО.
Наши покинули село первого августа 1942 года, а на следующий день к полудню со стороны райцентра Гофицкого в село зашли немцы. Поднимая клубы пыли, тягачи тащили пушки.
Незнакомые и зловещие звуки наполнили сельские улицы. Никто их не встречал и не приветствовал. Мотоциклисты ездили вдоль каменных и саманных стенок, расклеивали на домах и деревьях листовки, о чем-то громко переговаривались и смеялись. Но Катька Веревкина ничего этого не видела. Мать строго настрого запретила выходить ей на улицу. Как жаль. У Сапрыкиных,- размышляла Катька,- наверное, поспели груши. В прошлом году в это время они с Митькой Скрябиным их уже ели. Как только стемнеет, собирались за огородами, раздвигали подгнивший частокол, залезали в сад, подкрадывались к грушине и на ощупь собирали крупные как гусиные яйца груши. От сладостных воспоминаний у Катьки текли слюнки. Её мучили догадки : Митька такой, что полезет в сад и без неё. Небось насобирал уже пазуху груш и сидит, грызет. Чего же не залесть ? Забор у Сапрыкиных чинить некому. Война.
У Катьки в саду были и свои груши, но мелкие и не такие сладкие. Яблоки и сливы ей уже надоели, можно есть подрожаны, так до войны и после неё в Грушевке называли помидоры, но они ей не нравились. Черные ягоды паслена вкуснее. Ждать, когда поспеют виноград и черносливы казалось очень долго.
В тревожных ожиданиях неприятных событий прошла неделя. Как-то под вечер пришла подруга матери Дашенька. Их так и звали в селе: Машенька и Дашенька. Дружили в девичестве. Остались верными подругами и в замужестве. На ней была старая заношенная юбка, дырявая кофта, платок на голове повязан как у старухи. Машенька, мать Катки, глянула на неё и удивилась:
- Ты чего, подруга, на колядки собралась? Проснись август на дворе, а не январь.
-Погляжу что ты запоешь, когда тебе на хвост немец упадет.
Улыбка исчезла с лица Машеньки. Подруги разом вспомнили о своих мужьях. У одной он воевал в Красной Армии, у другой перед самой оккупацией погнал колхозный трактор в Буденновск. Дашенька принесла свежие новости. Комендантом назначен огромный жирный немец. Глаза выпучит , орет на всех, ходит как павлин и всем говорит:
-Ви должны помогайт немецкой армии. А Бобряки , продолжала Дашенька,- теперь у нас полицаи.
- Вот гады, возмутилась Машенька, - в Красную Армию идти они больные, а к немцам. пожалуйста.
Повесили объявление,- Данеька перешла на шёпот, но Катька, сидевшая за дверью, всё равно услышала,- всем евреям зарегистрироваться в комендатуре, а всем, кто будет их укрывать – расстрел. А ещё сказали, у кого есть советские награды, будут вешать.
Машенька вдруг вспомнила свою двоюродную сестру Дусю. Та не замужем и была на окопах.За хорошую работу сам командующий фронтом маршал Буденный наградил её грамотой. Надо её предупредить.
На следующий день Катька увидела первого немца. Высокий, худой, рыжий. Он ходил по дворам и собирал яйца. У Веревкиных кур не было. Но немец заглянул в сарайчик, покачал головой и ушел. Зато у Никульниковых он поживился. На просьбу о яйцах бабка Аниська пошла в чулан и взяла из лукошка пяток яичек. Хотела вручить их немцу, но тот улыбнулся и на ломаном русском произнес:
Бабка, это тибе, тибе
А сам обошёл её и взял из чулана всё лукошко. В селе долго смеялись над бабкиной простотой. Вместе с немцами по дворам ходили полицаи и переписывали . что у кого есть ценное. Но это совсем не волновали Катьку Веревкину. Ей постоянно хотелось съесть чего-нибудь вкусненького. Ничего такого в доме не было. Когда убежало колхозное начальство, можно было как другие принести зерна с колхозного двора, но этого не сделали. Свёкор и свекровья немощны, а мать Катьки болела, об отце и говорить нечего. Его в селе не было. На зиму у Веревкиных было припасено всего ведро муки, немного кукурузы и картошка. Виноград пощипали не вызревшим. А вот чернослив наелись от пуза и насушили в русской печи целую корзину.
Пошли затяжные осенние дожди, Катьке уже разрешалось выходить на улицу. Но делать это ей решительно не в чем. У неё не было резиновых сапог, а калоши одни на всех.
Немецкий новый порядок в корне изменил жизнь Катьки Веревкиной. Не надо было ходить в школу, зубрить уроки, думать над задачками. Но и не было такого бесшабашного веселья, когда дети уходили на каникулы. Не играли « в кулючки», в догонялки, в салочки, в чижика. По вечерам не жгли костры, не лазили по садам и огородам. Тревожное ожидание беды и непоправимых событий передалось от взрослых к детям.
В конце октября поздним вечером в заднее окошко тихонько постучали. На вопрос « Кто там?» был ответ «Свои». Мать открыла засов, и в коридор в промокшей от дождя
Фуфайке с неистребимым запахом костра ввалился Григорий Веревкин. Катька выскочила в коридор вслед за мамкой и первая кинулась ему на шею.Щетина была жесткой и холодной. Потом настало время обниматься с матерью. Закрыли дверь на засов ,
зашли в комнату, потушили керосиновую лампу, затопили печь. В мерцающем голубом
пламени высушенных подсолнечных шляпок стали разглядывать друг друга. В двух словах Григорий рассказал о своих злоключениях.Трактор он догнал только до Черного
леса. Немцы в районе Буденновска перекрыли дорогу. Вместе с товарищем из Падинки
Ильёй Чечелем они закопали своих коней в степи. А сами скрывались в лесу и по кошарам.
Из всех Грушевских Веревкиных, а их в селе было больше десяти дворов, Григорий
считался самым серьёзным и умным. Он первым на селе освоил трактор, а вот кличка
у него была совсем несерьёзная «Трататуй». А всё от того, что чем бы он не занимался,
вечно напевал: «Тра-та-та, тра-та-та» . В колхозе он считался активистом. Потому и прятался от немцев.
В ту ночь Катьку, к её великому нежеланию, отправили ночевать на половину деда и бабушки. А утром, когда она проснулась, отца уже не было. Но удивило её не это, а то,
что кукурузная каша, которую мать подала на завтрак,была с запахом настоящего сала,
Катька подумала: «Это папа принес кусок сала, а мама сварила на нем кашу. Наверное,
кусочек где-то остался. «Найду,-думала про себя Катька и,-просто буду лизать.Он же от
этого не уменьшится».Улучив минуту, когда матери в комнате не было,заглянула в стол,
на полки, в чулан, но сала нигде не было.Залезла на потолок. Там нашла только пустой ящик из под сала с разломанной крышкой. Через неделю они снова ели кашу с запахом сала. Катька не удержалась и спросила у матери:
-Откуда у нас сало?
-Откуда, откуда. От верблюда!- ответила мать.
А дед загадочно улыбнулся и произнес:
- Мамка у тебя на все руки мастер, как тот солдат из топора щи сварит
Катька не поняла, но выяснять ничего не стала. Дед учил, переспрашивают глухие и
глупые люди, дураки.
Шли дни. Весь ноябрь дули колючие ветры и хлестали холодные дожди. Немцы, наученные горьким опытом предыдущих завоеваний, не зверствовали. Сбором продуктов
и теплых вещей для немецкой армии занимались полицаи. Эти, чувствую безнаказанность,
творили, что хотели. А проще говоря, грабили односельчан. Машенька, как и её подруга, напялила на себя старьё и со двора никуда не ходила. Брать у Веревкиных было решительно нечего. В голодный 1932 год родители Машеньки отдали её замуж за
Гришку Верёвкина не по любьви, а чтобы с голоду не сдохла. Но колхоз всех уровнял.
Семья обеднела. Машеньке повезло. Ни немцы, ни полицаи её не тронули, а вот её подружке Дашеньке не очень. Приглянулась она залетному полицаю. Неизвестно, чем бы закончилось дело, да услали его в командировку в райцентр. Перед объездом, напившись, он избил Дашеньку до полусмерти.
Катьке шел десятый год. Она переживала за взрослых, но главное её желание было еда. На Седьмое ноября она вспомнила, как два года назад перед войной из Гофицкого
Приезжала автолавка и привозила сладкую воду – лимонад. А ещё там были вкусные
«лампасейки»- конфеты-подушечки. Отец купил ей тогда бутылку лимонада и целую баночку конфет. Где он теперь? Катька нарочно не ложилась долго спать, чтобы первой встретить отца. Но он не приходил. А потом выпал снег и мама сказала: «Не жди, не придет. В такое время ходить опасно, по следам найдут».
И снова была кукурузная каша с запахом сала. Вкусная, разваристая. Катька лопала её и думала: «Мама отрезает маленький кусочек сала и варит его в воде, а когда он разварится, мнет его как картошку, потом кладет в кукурузную кашу и доваривает. Но я же не хочу украсть это сало, а просто полизать». Перед обедом, когда мать ушла вконец огорода наломать вишневых веток для чая, Катька проверила все укромные уголки, где мать могла спрятать это сало. В комнате, в коридоре, в чулане, в подвале.
Она даже перевернула кем-то разломанный ящик из под сала на потолке, но заветного кусочка нигде не было.
Приближался Новый год, но ни у взрослых, ни у детей не было праздничного настроения. Боль и тревога поселились в домах. По ночам в небе над селом зловеще
Ревели самолеты и где-то далеко на юго-востоке мерцали зарницы. По тому как забегали немцы и полицаи, как они засуетились, селяне поняли, что для них настали не лучшие дни. Каждый день после обеда мать уходила ухаживать за своей покалеченной подругой. А Катька часами слушала дедовы байки и бабушкины наставления. На Рождество, как только развиднелось, она вошла в дедову комнату и звонким голосом произнесла:
-Вам порождествовать?
- Рожествуй внученька,- ответил дед.
Катька на одном дыхании пропела рождественскую молитву и поклонилась. Бабушка подарила ей новые шерстяные носочки. А дед достал из дальнего угла за печкой покрытый пылью кусочек сахару. А на обед опять была каша с запахом сала.
Дня через три Катька вдруг вспомнила, перед тем как разжечь печь и готовить обед, мать за чем-то лазила на чердак. Она решила подняться туда и всё хорошенько осмотреть. Ящика из под сала там не оказалось, а несколько дощечек от него лежали в сторонке. Катька прошла в дальний угол, но и там ничего не было. Вдруг крышка над лядой загремела и на потолок стала подниматься мать. Катька едва успела спрятаться за трубу. Машенька взяла пару дощечек, разрубила каждую на три части и уже собралась спускаться вниз.Вдруг там раздался страшный крик и громкие причитания. Машенька пулей слетела по лестнице. Теперь Катька поняла, откуда у кукурузной каши запах свиного сала. Чтобы мать не задала ей «перцу» за то, что «лазиешь, где попало». Она решила переждать и спуститься в коридор, когда мать куда-нибудь выйдет.
Но Машеньке было не до Катькиных проблем. Они с подружкой обсуждали страшную новость. Немцы на Лозовке взяли в плен много наших солдат и расстреляли их возле ремонтных мастерских. Обе сразу подумали, что среди них могли быть их мужья, от того и ревели. Особенно страшно было смотреть на Дашеньку.Кровоподтеки от прежних побоев ещё не рассосались, и лицо её казалось зловещим.
Немцы входили в село как хозяева, а покидали его как воры. Бесхозным оно оставалось недолго. В тот же день в него вошли наши солдаты. А через несколько дней домой вернулся отец. Перво-наперво натопили баню, бросили все его вещи в стирку. На следующее утро, когда за завтраком собралась вся семья, и мать поставила на стал ароматную кукурузную кашу, отец спросил:
- Ну как вы тут без меня жили? Бедствовали небось?
-Да нет, - ответила за всех Катька с видом человека, владеющего великой тайной,-
Мы ели деревянное сало!
-Вот как? А разве такое бывает?- удивился отец.
-Еще как бывает!- ответила мать и отвесила Катьке мягкий подзатыльник
- Пап, а ты пойдешь бить немцев и полицаев?
- Пойду , дочка, обязательно пойду.
Но Григорию Веревкину не суждено было взять в руки оружие. Его ожидал совсем другой фронт. Селу нужны были толковые трактористы.Надо было откапывать свой трактор, пахать, сеять.На восьмое марта он привез из машино-тракторной станции подарок своим девочкам: матери, жене и дочке кусок настоящего сала.
Иван Шульга.
|
