Вопреки общему мнению русские пришли на Кавказ не с севера, а с востока.Первый построенный и процветающий и поныне ими город- Кизляр. Потом с великим трудом поставили Моздок. Многим чеченским знатным людям, кабардинским и черкесским князкам это не понравилось. Моздоком русские перекрывали удобные пути и проходы в чужие земли, где можно найти легкую добычу. Угнать табун лошадей, увести домашний скот, взять пленных у всех племен, населяющих в то время Северный Кавказ, считалось доблестью, а умение уйти от погони удалью. Такой порядок устраивал все народы, живущие за Тереком и Кубанью, на Калаусе и Малке, в Ногайской степи. Исключением, пожалуй, были русские. Они с тоской смотрели на жирные черноземы, на богатые сенокосы, на обилие родников и речек и восклицали: сколько же здесь можно разместить людей! Но сделать для этого ничего не могли. У генерала-координатора Де Медема было всего три тысячи штыков и сабель. Почти все они были заняты на охране собственных городов и станиц. В то время как горцы могли выставить против них до 30 тысяч сабель, вооружение которых было ничуть не хуже, чем у русских солдат и казаков. Они бы давно сбросили неугодных в Терек, но был у русских мощный союзник калмыцкий хан Убаши. Калмыки на Северном Кавказе народ пришлый. Всего за 140 лет до описываемых событий подошли они к Волге со стороны Уральских гор, Через два года переправились через неё.С русскими не воевали, договаривались. Уже за первое десятилетие на новых для них землях освоили огромную территорию от Волги до Калауса и Карамыка. Оседлым кавказским племенам и многочисленным кочевникам приходилось с калмыками считаться. За три дня они могли собрать в одном мес те 20 тысяч нукеров. Только на переходе от Кубани на Малку у Бештовых гор они держали «исн тук»- девять знамён т.е. девять тысяч воинов.В то время это было важное стратегическое место. Перейдя через него, наиболее активные западные племена и крымские татары, которые хозяйничали на правом берегу Кубани, могли бесприпятственно грабить тех, кто жил на востоке. А объединившись с кабардинцами воевать с русскими и снести, наконец, слица земли ненавистный им Моздок и стоящие на ним казацкие станицы. Но жизнью был уготован совсем другой сценарий.
Весна 1769 года выдалась поздней. Только в апреле сошли снега, а долгожданная зеленая травка появилась в начале мая. Лошади и скот исхудали. Люди были нервны и раздражительны. А тут разведка донесла, что черкесы, объединившись с крымскими татарами перешли Кубань и движутся в сторону Калауса. Было их по оценке разведчиков Более шести тысяч всадников на сытых и откормленных конях. Ударная сила отряда – «панцирники». Это те воины. Которые носили кольчуги и панцири. Которые не пробивали калмыцкие стрелы. Хан Убаши выслал навстречу неприятелю тысячу проворных всадников. Черкесы без труда рассеяли их и многих перебили. Весть о поражении принес всадник, измазанный с ног до головы непросохшей красной глиной.
Убаши с трудом узнал в нем своего лучшего сотника и балагура Батанка Бадьмаева. Было прекрасное майское утро. Хан Убаши только уселся за кибитками и походными шатрами, где не пахло навозом, позавтракать. Емы поставили на кожаный походный столик его любимое хото из крови молодого барашка и сварили ароматную джамбу.
Но выслушав всадника, он, не притронувшись к еде, встал и пошел вдольсклона в сторону Калауса. Его мало волновала погибшая тысяча. Остальные злее будут. Плохо, что высланные прощупать и оценить силу противника нукеры, не выполнили главную свою цель: взять кого-либо в плен и выведать, куда решили идти черкесы: в сторону Бештовых гор, чтобы там соединиться с кабардинцами и идти на Моздок или повернуть сюда на Толга-гору, за которой на благодатных землях расположились калмыцкие улусы.
Как назло не было никаких известий от союзника генерала Медема. Сколько он выделит казаков? Обещал целый полк 500 нукеров. На своих 300 человек, которые имели ружья, пики и сабли, такие как у казаков, он не надеялся. Слишком хлопотное дело ружьё или как говорят ногайцы карамультук. Иное дело стрела. Не было уверенности у хана и за свои боевые «туки». В нукерах он не сомневался: смелые, отчайные, но вот кони из-за бескормицы ослабли, а собрать надо всех за день, иначе будет поздно.
Три часа ходил хан Убаши вдоль обрыва и все напряженно ждали, что он решит. Наконец, он подошел к своему раскладному столику, где стоял его давно остывший завтрак, сел на войлочную кошму и стал есть. Приближенные знали, хан что-то решил, Он ел не торопясь, наслаждаясь вкусом пищи, смотрел на окутанный сиреневой дымком Эльбрус и думал: только горы стоят вечно, а мы смертные все суетимся и суетимся..
После ханского завтрака запылали сигнальные костры, во все стороны поскакали быстрые вестовые всадники. Хан решил собрать своё войско у горы Брык.
Через день стало ясно, Убаши угадал, куда пойдут черкесы, и встал со своим войском у них на пути. Прискакали русские. Хан огорчился, увидев их. Казаков было две с половиной сотни. Но вот, что с ними прибыл сам Савельев, вселяло надежду. Этот майор никогда не проигрывал. На Волге о нем ходили легенды. А вот теперь его полк перевели на Кавказ и расселили по станицам от Кизляра до Моздока.
Накануне решающей битвы черкесы рассеяли ещё одну калмыцкую тысячу и теперь шли , уверенные в победе, на основное войско калмыков, расположенное у подножия Прикалаусских высот . Шли тесным турецким строем, чтобы рассечь противника , развернуться на фланги и гнать их к болотам. Сначала они не обратили внимания на две жиденькие цепи спешившихся воинов справа и слева от себя. Решили, что это лучники, но подойдя на ружейный выстрел, увидели , что в руках у бойцов не луки и стрелы, а ружья. Но было поздно. Дружный залп из пятисот стволов смешал строй. В эти секунды казаки и обученные ими калмыки оставили ружья, вскочили на коней и неудержимой лавой бросились на врага. В ход пошли пики и сабли. Стройные ряды черкесов и крымчан перемешались. Для ответной атаки им нужно было перегруппироваться, но мешали раненые лошади и трупы убитых. А в это время широкой лавой с воем, свистом и улюлюканьем пошли калмыки. Они охватили черкесское войско с флангов, смяли боевые кордоны и окружили противника. Надо отметить, калмык силен на коне, в пешем строю он не воин. И черкесы, и крымчане это хорошо знали, потому не дрогнули, не побежали, а стали медленно пробиваться к истокам Калауса, к болотистому урочищу, покрытому карагачем, шиповником и ветлой. Их войско возглавляли опытные командиры Максют и Арслан из рода Гиреев. Но напор был велик. Казаки вдруг отступили, взяли в руки заряженные товарищами ружья и дали залп, потом ещё один. И горцы дрогнули, побежали в сторону Калауса, надеясь закрепиться среди непроходимых зарослей и топей.Но не тут-то было казаки и калмыки снова бросились а атаку. Они рубили и резали непрошенных гостей, кололи их длинными калмыцкими пиками. Загоняли в болото, топили в Калаусе.
В схватке погибли многие княжеские подручные и уорки. Сами же крымские султаны Максют и Арслан едва унесли ноги.Победителям достались огромные трофеи. Все пять знамен, много оружия и панцирей, пять тысяч лошадей, обоз и вьюки.На месте побоища в тот же день хан Убаши повелел насыпать курган и назвал его «Курганом победы», а за Калаусом в той стороне, где закончилась битва, насыпали другой и назвали его «Курганом пиршества».Прошло более двух веков, Эти купганы осели и затерялись, но и сейчас в верховьях Калауса пастухи находят кости и черепа людей, наконечники стрел и фрагменты другого оружия.
Как только весть о победе достигла станицы Щетринской, где находился штаб генерала Медема, всё пришло в движение, Генерал собрал все батальоны солдат, бывшие под его началом, и казаков, оставил только караульных и разведчиков. Скорым маршем колонны двинулись в район Бештовых гор, где их ждал победитель в недавней сечи у истоков Калауса хан Убаши. Увидев такое скопление русских и калмыцких войск, кабардинские князьки сразу присмирели. Созвали народное собрание. Народ к удивлению своих главенствующих родов не хотел войны с русскими. Все голосовали за мирный договор. Решению народного собрания не покорился энергичный и деятельный князь Мисост Баматов. Он увел своих людей в горы и открыл партизанскую войну. В начале июня казаки Ивана Дмитриевича Савельева и калмыки настигли и разбили его в районе нынешнего селения Учкекен.
Летом объединенное войско совершило поход за Кубань, потом воины отряда Медема усмиряли донимавших частыми набегами чеченцев.но самое главное: Медем укрепил Моздокскую крепость. По замыслу она должна была стать интернациональным городом. Здесь привечали армян, осетин и кабардинцев.
В следующем 1770 году не ожидалось никаких значительных событий. Медем был занят обустройством Моздока и новых станиц Волжского полка.. а калмыки бездействовали. Самые решительные уговаривали хана Убаши совершить поход на Кубань и закрепить великую победу.Но Убаши медлил. В начале лета он послал часть войска под руководством Емечень-Убаши в низовья Кубани. В целом этот поход был неудачным, Калмыки вернулись с пустыми руками. Но горцы были напуганы. Не только старейшины , но и мурзы заговорили о желании перейти в русское подданство. Медем ухватился за эту идею. Но калмыки думали по другому. Недовольный результатами похода Убаши двинул все свои войска на берега Лабы и Урупа. Провел серию больших и малых погромов и в начале августа вернулся на Калаус. Лето было жаркое, степи выгорели, и только здесь на Прикалаусских высотах у сильных родников оставалась трава.
Когда генерал Медем узнал о втором походе калмыков за Кубань пришел в ярость. После таких набегов никто не захочет говорить о мире, только о мести.Медем решил сам поехать на Калаус и поговорить с калмыцким ханом.Как назло май ор Савельев с казаками был в отъезде и у генерала не оказалось русского проводника. Нашли калмыка,который знал, где находится ставка хана. Выехали верхами без вьюков и повозок. На вторые сутки к вечеру остановились у какой-то речки. Генерал устал и решил сделать привал
-Ну и где эта твоя Толга-гора?- Обратился он к калмыку-проводнику.
-Совсем скоро,- ответил тот- Сначала Большой Тумуз, а потом Толга-гора
-А эта как называется? - сказал генерал, бросив взгляд в сторону речки.
-О, это Малый Тумуз,а там за лесом Большой...
Генерал посмотрел на возвышенность за речкой и подумал: хорошее место для крепости,
Вода рядом и незамеченным сюда не подойдёшь.
Тут кто-то из свиты спросил6
-А Толга по нашему Главная?
Калмык закивал головой.
Развели костры, выставили дозоры, а генерал, глядя на огонь, всё думал, что он завтра скажет хану Убаши.
Иван Федорович Де Медем был из обрусевших немцев. Карьеру сделал не штабными интрижками, а своей острой сабелькой. Было ему за пятьдесят, давно пора в отставку, а он всё мыкался по этим бесконечным буграм и лощинам.Как назло разболелось правое ухо. Десять лет назад, когда он в чине полковника служи л в Оренбурге, киргизская стрела разорвала ему ушную перепонку. С тех пор он слышал только левым ухом. На погоду, да и после долгой тряски ухо ныло, а капли как назло остались дома.
На следующее утро генерал проснулся поздно, когда уже весь отряд был готов выступать. Настроение было скверное. Может поэтому показалось Медему, что Убаши встретил гостя прохладно.А потому, не откладывая в долгий ящик, высказал ему всё, о чем думал.Убаши был хорошим дипломатом. Он и вида не подал. А в душе обиделся и после отъезда генерала возмущался: как это простой генерал смеет ему великому хану делать замечание!
Так это было или по-другому нигде в исторических хрониках не зафиксировано, но после этой встречи калмыки покинули обжитые ими за полтора века степи. В январе 1771 года 28 тысяч калмыцких кибиток переправились через Волгу и двинулись к Яику. Те из калмыцких родов, которые остались,южнее Маныча никогда не кочевали.
С уходом калмыков вся степь между Волгой и Калаусом опустела. Этим воспользовались черкесы. Летом того же года отряд во главе с Сокуром Карамурзиным бесприпятственно дошел до земли Донского войска и разорил там станицу Романовскую. Держать под контролем такую огромную территорию Донскому войску, а тем более терским казакам было не подсилу. Медем был вынужден от наступательных действий перейти к оборонительным. Именно в эти годы у него родилась идея поставить между Моздоком и Азовом ряд крепостей и утвердиться на этой территории.
Свои предложения он отсылал в Сенат, в военную коллегию. Но высокому руководству было не до предложений Медема: началось пугачевское восстание. Сразу же после его подавления письма и рапорты Медема легли на стол светлейшего князя Григория Потемкина. Князь оценил предложение Медема, ухватился за идею, изыскал средства, наполнил её конкретными делами и в кратчайшие сроки в пустынной и неприветливой степи появился целый ряд казачьих крепостей и редутов.
Первые поселения были немногочисленны. На кавказскую линию переселилось чуть больше двух тысяч человек. Но это в конец изменило геополитическую обстановку в регионе и уклад жизни всех местных племен. Закончилось время кочевых народов, продолжавшееся здесь около тысячи лет.С тех пор как Северный Кавказ покинули племена болгар. Они были искусными скотоводами и земледельцами, но из-за разногласий с хазарской верхушкой, где в то время всеми делами заправляла еврейская община, покинули Кавказ.
Итак, русские прошли на Северный Кавказ. При этом ни одна народность, ни одно племя не исчезло. Русские со всеми договаривались и уживались. Калмыцкое «исн тук» стало станицей Ессентукской, недалеко от того места, где была битва калмыков с крымчанами и черкесами возникло село Крымгиреевское. Толка-гора превратилась в Главную. А речка Большой Тумуз в Тамузловку.
ИВАН ШУЛЬГА
|
