Рассказ Ивана Ёлкина. Поездка в Калмыкию.

Водитель «Колхиды» Виктор Палкин долго смеялся, когда услышал мою фамилию «Ёлкин» и шутил: вот и собрались «Ёлки-палки». С ним мы везли на его «Колхиде» в далёкую и загадочную Калмыкию 14 тонн в те годы знаменитого креплёного вина «Яблочного». Его делали из фруктов на нашем райпищекомбинате в селе Александровском. Виктор обещал мне, как только мы разгрузим его товар, заехать к родителям жены в совхоз «Буратинский». Это в сорока километрах от Элисты. Мой тесть Иван Дементеевич тогда работал на пилораме и приобрел по дешёвке ходовые доски. Ну а тёща Евдокия Петровна обещала передать дочке кое-какие вещи и продукты.

Надо признаться в те годы Калмыкия для меня была загадочной страной. До этой поездки был я там всего один раз, когда ездил сватать свою дрожайшую. Не знаю, что это было сватовство или знакомство. Мы ездили большой шумной кампанией с друзьями и моими родителями. Сами понимаете, в таком обществе по сторонам глядеть некогда.

Эту поездку я ждал с некоторым трепетом. Манила перспектива увидеть незнакомые места, непохожих на нас людей, посмотреть, как они живут. Время такое было, не до путешествий. Работа на первом плане. Тогда эта поездка виделась мне как соединение полезного с приятным. Меня не пугало, что на календаре конец августа, самое пекло. А в Калмыкии в это время жара особенная, когда даже дышать трудно.

Тогда ещё не было дороги от Элисты на Арзгир и Благодарный и мы взяли курс на Светлоград. Строительство Большого Ставропольского канала тогда тут только разворачивалось и от Грушевского до Гофицкого мы ехали по грунтовке.

Первая остановке возле красиво обустроенного родника на подъёме за селом Гофицким. Тут мы стали свидетелями скоротечной потасовки. Группа плечистых парней славянской внешности толкали взашей от родника мокрого волосатого человека . Виктор обратился к одному из них:

-Что случилось?

- Люди из корытца возле родника пьют воду, а он залез туда с ногами!

- Для него мы этот родник возводили,- толкая несчастного в зад, добавил его товарищ.

У обочины стояли «Жигули» шестой модели с армянскими номерами. Несчастный мокрый, в одних плавках открыл дверцу и запрыгнул на заднее сидение. Тут же к машине подбежали два его товарища с одеждой в руках. Хлопнули дверцы, и машина рванула в сторону Гофицкого. У родника остались стоптанные пляжные тапки. Кто-то из ребят схватил их и швырнул вослед «Жигулям».

Первый парень, к кому обратился Виктор, продолжал возмущаться:

- Хочешь обкупнуться, набери воды в ведро, отойди от источника и обливайся сколько хочешь, зачем наглеть!

Мы пополнили свои водные запасы и продолжили путь, обсуждая инцидент. Теперь возмущался Виктор:

- Ты слышал, что они кричали из машины? Угрожали и матерились по-русски! Надо же!

Как проехали Светлоград не помню. Дыхание степи почувствовали сразу за совхозом «Петровский». Вдоль дороги - пожухшие и сухие травы, деревья с пыльной и повислой листвой и горячий воздух навстречу. Виктор шофер бывалый. Машину ведёт аккуратно, боится перегреть двигатель. Груз нешуточный. Для этого класса автомобилей запредельный. Поэтому мы и не разгоняемся. На подъёмах замедляем ход, на спусках не очень разгоняемся. Разговариваем о жизни, о делах, о нашем «Яблочном». Он то и дело повторял: «Слава Яблочному!» и не без гордости говорил, что в Калмыкии она идет на ура и ценится выше, чем аналогичное из Черкесска. За разговорами пролетели Ипатово, Дивное, Маныч-Гудило, Приютное. В самый зной подъехали к поселку Ульдючины.

- Вот здесь и перекусим,- Виктор остановил «Колхиду» на окраине поселка возле одинокого кафе. В это же время сюда на новенькой голубой шестёрке с чеченскими номерами подкатили молодые люди. Они о чем-то спорили, показывали на стоявший в тени одинокого вязя тяжелый мотоцикл, потом выкатили его на солнце и загнали в тень свою «Ладу». В кафе Виктор заказал бёрики и калмыцкий чай джамбу. Бёрики – это что-то навроде наших пельменей, только больше по объему и по форме напоминают наши вареники. Из-за жары мне есть ничего не хотелось. Выпил только джамбу. Вкуса не почувствовал. Мы вышли на улицу и стали свидетелями необычного происшествия. Перед нами из кафе вышла группа молодых калмыков. Как я понял, это были хозяева тяжелого мотоцикла. Они увидели, что их транспортное средство стоит не в тени, а на его месте шестёрка. Говорили громко, что резало слух и на своём языке, а ругались по-русски. Матерясь и размахивая руками, они подошли к шестёрке, впятером приподняли её и положили на бок. Тут же прыгнули на свой мотоцикл, дыркнули, завели и умчались, поднимая невообразимые клубы пыли.

Виктор глянул им вослед и произнёс:

- Что за день, приключение на приключении. И опять шестёрка.

Мы подошли к «Колхиде». Виктор осматривал груз, а я стоял и смотрел на опрокинутую на бок шестёрку. Дверцы точно помяли, и стекло могли выдавить. Боковое зеркало, когда машину опрокидывали, хрустнуло. Наверное, отломилось. Да, влетели ребята, что теперь будет?

Вдруг из кафе выскочили хозяева несчастной шестёрки. Закричали на своем наречии. По характерным звукам «К и Х» я понял, что это нохчи, как они себя называют или общепринятое – чеченцы. Говорили на своём языке, а матерились по-русски. Они толкнули машину в обратную сторону. Дверцы действительно были помяты, а стекла уцелели. Искореженное и разбитое зеркало валялось в пыли. Старший из них подбежал к нам и произнёс по русски с акцентом:

- Ви видили? Будите свидетелями!

Виктор махнул рукой и сказал:

-Нет, мы ничего не видели, мы поехали..

Я тоже подумал: пусть сами разбираются. Участвовать в межнациональном конфликте нам не с руки.

От Ульдючин до Элисты двадцать пять километров. Мы ехали под впечатлением от случившегося. Ругать парней-калмыков за хулиганство как-то не поворачивался язык. Хотя понимали, хамство гостей-чеченцев должно быть наказано, но не таким же жестоким способом.

В Элисте на центральной базе Виктор договорился везти вино в посёлок Оргакин, который по старинке называли совхоз «Буратинский».

- Вот сегодня у людей будет праздник,- Виктор загадочно улыбнулся и полез в кабину. Мы снова в дороге. Вокруг поникшие и выгоревшие травы, редкие куцые деревья. Солнце уже клонилось к горизонту, а в воздухе стояла невообразимая духота. На подъёме из Оршань балки у дороги обустроенный родник. Возле него очередь из машин и мотоциклов. Вода бежит тонкой струйкой, но люди терпеливо ждут. Набирают фляги и канистры, реже стеклянные банки и бутылки. Вода у нас была, наша ставропольская. Мы просто подошли со своими стаканчиками, набрали без очереди воды, выпили и поехали дальше. Не помню, какая она была на вкус, но Виктор похвалил.

На закате мы наконец-то доехали до поселка Оргакин. Напрасно Виктор опасался, что разгружать вино будет некому. В сельпо нас ждали не только продавцы, но и дюжина добровольных помощников. Через час мы уже пили наше «Яблочное» и ели отварную баранину, приготовленную искусными руками моей тёщи Евдокии Петровны. На десерт была джамба. С той, которую мы пили в кафе в Ульдючинах, не сравнить. Говорили о житье-бытье, о погоде, о делах. Особый интерес у родителей моей жены о моём маленьком сыне. Они его ещё не видели. Наверное так бывает при встречах близких родственников.

А у меня из головы не выходила эта история у кафе. Интересно чем она закончится? Найдут и накажёт хулиганов или нет? Мы с Виктором пересказали в красках эту историю. Тесть был на стороне калмыков: не надо качать свои права, приехал, веди себя по-человечески, уважай права других. Это было в год Московской Олимпиады, до чеченских событий было ещё очень далеко.

Поздним вечером мы вышли во двор. Даже ночью чувствовалось дыхание степи. Горячий воздух бродил по широким поселковым улицам. Стрекотали надоедливые сверчки. Щелкали цикадки. Горящие лампочки облепили тучи насекомых. Где-то играла музыка, слышались пьяные голоса. Сельчане веселились. Витька злорадствовал:

Это мы подарили калмыкам праздник. Тесть возражал:

-Кому нужно, тот всегда найдет выпивку, а ваше вино уважают…

Я возгордился за наш Райпищекомбинат. Было оно пьяное, терпкое, насыщенное яблочным ароматом, хотя и не такое изысканное как виноградное. Виктор поддакивал:

-Кто его пьет, не теряет трудоспособности и в семьдесят лет. У нас многие выпивающие работают. Даже коров пасут. Тогда этот аргумент показался мне сомнительным и не убедительным. Я смог оценить его спустя два десятилетия, КОГДА НАШЕ «Яблочное» и другие вина исчезли, а их заменила пресловутая «палёнка», от которой уже в пятьдесят выпивохи становились дряхлыми стариками.

Утром мы погрузили доски и двинулись в обратный путь. Тесть рассказал как нам проехать прямо от Лалы на Ульдючины не заезжая в Элисту. Здесь мы увидели ещё одно калмыцкое чудо: сайгаков. Стайка этих степных антилоп отдыхала прямо возле дороги. Увидев нас, они вскочили и понеслись по выгоревшей степи. Поднимая ажурные клубы пыли. Ехали мы на приличной скорости километров семьдесят, но сайгаки быстро удалялись. И вскоре мы видели впереди себя только клубы пыли.

Итак, знакомство состоялось. После этой поездки Калмыкия стала для меня ещё более загадочной.