В Е Л О С И П Е Д

Это случилось в те смутные времена, когда «перестройка» стремительно превращалась в «перестрелку», а те, кто раньше не дружил с Уголовным кодексом, вдруг почувствовали себя хозяевами жизни и решили, что им всё можно. Творили, что хотели. Так уж получилось, но этот разговор 30-ти летний подпасок Геннадий Расщепкин вообще-то не должен был слышать. Он не предназначался для его ушей, но он всё слышал. Председатель колхоза договорился со старшим чабаном-чеченцем продать им тайно отару овец, а представить всё так, как будто чеченцы овец украли. Кто их в мятежной Чечне будет искать?

В назначенный день чеченцы подогнали «Камазы» -длинномеры, погрузили овец и увезли. Всё выглядело как похищение. Накануне этого события Гену или как его все звали Гешека, отпустили домой на три дня.

Гешек отгулял всего один день. Вечером к нему приехал сам председатель и сказал, что на кошару выходить не надо, его перевели на молочную ферму скотником, как он просил раньше. Всё было бы хорошо, Гешек сроду бы не пошёл на эту кошару, да там осталась его новая фуфайка. Её надо было срочно забрать. Наутро он позавтракал, известил мамашу, что уходит на кошару. Мама по привычке вручила ему тормозок. Он не отказался, путь не близкий двенадцать километров.

В то дальнее урочище Гешек пришёл к обеду. Кошара встретила его тревожной тишиной. Ни собак, ни овец не было. В подсобке всё было разбросано. На столе остатки еды, пустые бутылки от палёной водки

Надо же,- Гешек взял одну из бутылок, понюхал,- а говорили мусульмане не пьют. Он поочередно потряс все три пустые бутылки, но ни капли спиртного не вылилось, один только запах. Гешек обошёл все помещения, но ничего такого, чтобы ему приглянулось, не увидел. Разве что брошенная у порога чабанская ярлыга.

-Теперь только найти овец,- подумал он, поднимая этот пастушечий инструмент. Вдруг из-за дома послышалось блеяние овец. Гешек обошёл дом. Овец нигде не было, но блеяние стало более громким. Он пошёл на эти звуки. За кошарой в старом загоне, где раньше они держали хурду или валушков-кастратов, стояло несколько десятков овец . Они тревожно блеяли. Не кормленые и не поенные. Гешек открыл загон и выпустил овец. Они сразу побежали к корыту с водой. Гешек пересчитал животных. Косяк был приличный: 63 головы. Ему было непонятно, почему этих овец не погрузили и не увезли? Как он понял из подслушенного им разговора, председатель продал всю отару. А что эти оставшиеся? Не поместились? Сплошные вопросы, ответов не было. Что делать Гешек не знал. Он не привык самостоятельно принимать решения. Дома за него всегда думала мамуля. На кошаре старший чабан или другие начальники. Бросить овец, взять фуфайку и уйти домой он не мог. Как ни как животина и без человеческого присмотра существовать не может. Как только почуют, что людей и собак нет, прибегут шакалы, а ещё хуже волки. Вмиг от стада ничего не останется. Как назло никто на кошаре не появлялся. Напившись воды, овцы вышли на пастбище. А Гешек всё ходил кругами вокруг чабанского домика и не знал, как ему поступить. Далеко за полдень он, наконец, принял решение.

Но сначала решил перекусить. Газовый баллон уже целый месяц не заправляли, топили дровами. Он разжёг печку-буржуйку, вскипятил воду, нашел щепотку чая, заварил. Раскрыл тормозок. Мамуля затарила его основательно: сало, яйца, лук, помидоры, буханка хлеба. Он вспомнил, что утром брать тормозок не хотел, потому что куковать на кошаре три дня не собирался. О том, что отары на кошаре уже нет , знал ещё вчера. Сосед тракторист видел, как её увозили. А теперь этому тормозку был рад. Основательно подкрепившись, он пошёл на пастбище. Собрал овец за валунами ниже кошары, но погнал их не наверх, где они обычно ночевали в загоне, а вниз в долину, где ещё зеленела травка.

Время от времени он поглядывал в сторону кошары. Её отсюда хорошо было видно. Но там никто не появлялся. Ничего не изменилось и в сумерках. Долгое время, простояв в загоне, овцы не бегали, не блеяли, а паслись. Гешек заходил то справа от гурта, то слева, смотрел, чтоб сильно не разбредались. Взошла полная луна и повисла над лесистыми холмами. Был на исходе сентябрь, но осенью не пахло. Ни дождей, ни туманов, а ночи теплые. Ближе к полуночи овцы перестали жевать и сбились в плотный гурт.

До ближайшей лесополосы было метров двести, но Гешек не поленился, сходил и насобирал валежника, потом развёл костер. Захотелось покурить. Долго искал бумажку, чтобы завернуть самокрутку. Папиросы он забыл дома, но на кошаре у него была припрятана горсть самосада. Её он прихватил с собой, а вот про газетку забыл. Ладно, обойдусь,- решил Гешек и стал готовиться ко сну. Соорудил из фуфайки подобие подушки, прилег и задремал. Разбудил его пронзительный вой шакалов и фырканье овец. Он вскочил на ноги и с ярлыгой наизготовку обошёл своё стадо. Раскочегарил костёр. Принёс ещё валежника. Шакалы ушли, а он не мог уснуть, лежал возле костра и размышлял.

Два дня за овцами никто не пришел и не приехал. Значит они бесхозные и никому не нужны. Их можно прихватизировать и выгодно продать. Тем более он знал кому. Дней десять назад, ещё на прошлых выходных он встретил своего одноклассника. Тот работал на бойне, хвастался хорошими заработками. Он по секрету сообщил, что они принимают любую скотину и ничего не надо. Ни ветеринарных справок и других каких-либо документов. Со всеми клиентами его хозяева расплачиваются наличкой. А я что рыжий? Ну пригоню в колхоз этих овечек и что? Медаль или почетную грамоту дадут? Как бы не так! А вот наказать могут, как соучастника. Вот куда надо гнать кучерявеньких. С этими мыслями Гешек задремал.

Утром его голова была забита тревожными домками. Теперь ему нужно было найти путь-дорожку до заветной скотобойни такую , чтоб ему не повстречались ни колхозное начальство, ни односельчане, ни бывшие хозяева-чеченцы, ни милиция. Последних Гешек боялся меньше всего. Им можно сказать: пасу овец, ничего не знаю. Если бы они искали его отару, давно бы заявились на кошару. Нет тут всё спокойно.

Едва пригрело солнышко, овцы стали щипать травку, разбрелись. Гешек положил в костёр сухих палок, вырезал два тонких прутика, нанизал на них кусочки сала и хлеба, стал поджаривать на огне, не переставая ругать себя. Что не взял на кошаре старый чайник или хотя бы эмалированную литровую кружку. Можно было бы согреть чай. А так придётся пить сырую воду. Её осталось мало – половина литровой бутылки. Надо было думать, как пополнить водный запас. Да и овец не удержать. Солнце в долине жаркое. К полудню захотят пить, побегут искать воду. Гешек решил гнать свой косяк к Лысому лиману. Это в стороне от намеченного маршрута. Но делать было нечего. Других водоёмов на пути не было.

До Лысого лимана оказалось дальше, чем он предполагал. Шли долго. Гешек потерял счет времени. Последний километр овцы передвигались, высунув языки. Гешеку повезло. Возле лимана около небольшого родничка он нашёл ещё одну бутылку. Помыл и набрал в неё хорошей воды. Назад к предгорью шли медленно. Хорошей травы не было. Овцы шарахались из стороны в сторону. Пожухшую сухую травку жевали неохотно. Только на закате у подножия холмов, где ещё сохранилась густая зелёная травка, остановились и стали пастись. Гешек не терял времени. Нашёл овраг со свежими промоинами, выходом в одну сторону, куда можно было загнать своё стадо и не волноваться, что ночью подкрадутся шакалы и утащат овцу. Валежника тут было навалом. Он насобирал его целую кучу. Пока не взошла луна, овцы тревожно блеяли и озирались по сторонам. Гешеку пришлось побегать, чтобы загнать их в намеченное место. А когда зажёг костёр, даже у самого по спине побежали мурашки. В мерцающем пламени костра из оврага на него смотрела добрая сотня горящим зловещим огнём глаз, похожих на затаившегося монстра.

Гешек спал урывками. Проснувшись, подкидывал в костёр новую порцию дровишек. Шакалы, если и выли, то далеко за перелесками. В это время года еды у них достаточно. В общем, ночь прошла спокойно. На рассвете, заправлял потухший костёр, Гешек спугнул подкравшуюся к самому оврагу лисичку. Овцы заблеяли, встрепенулись, но быстро успокоились. В этот день Гешеку предстояло через овраги и перелески перегнать овец на пологие вершины холмов. Он на скорую руку перекусил, запил холодной водой и выгнал овец из оврага и погнал, направляя их в нужную сторону. По опыту знал, в жару овцы лезут в гору неохотно. Где-то на полпути он выдохся. Бросил на траву рюкзак с тормозком и снял фуфайку. Рубашка промокла от пота. От неё шел пар. Чтобы не продуло, он накинул фуфайку на плечи, присел на выступ скалы. Овцы паслись. Гешек посмотрел в ту сторону, где находилась его кошара, но ничего не увидел. Она растворилась в сизой утренней дымке, которая наполняла пространство до самого горизонта, а над ней в гордом безмолвии застыл двуглавый красавец Эльбрус.

-Вот кому ничего не надо,- подумал Гешек,- стоит себе и стоит.

• незнакомом месте овцы вели себя беспокойно. Гешеку то и дело приходилось их заворачивать. Он снял не только фуфайку, но и рубашку. переди лежал небольшой участок без камней с зелёной густой травой. Животные перестали суетиться, работали одни челюсти. Гешек присел передохнуть. Дано он так не напрягался. Устал. Уже был не рад затеянной авантюре. Но другого выхода не видел. Открыл тормозок. Еды оставалось на один хороший присест. Разделил её на три части. Съел одну, потянулся за другой, но тут же одернул руку. Неизвестно сколько ещё болтаться по степи. Этой дорогой он никогда не ходил.

До самого вечера Гешек гнал своих овец по гребням холмов. Здесь дул прохладный ветерок. Было не так жарко. Овцы не запалились. Ночевать решил в небольшом овражке возле автострады. Сюда шакалы не сунутся. По трассе ездят автомобили и распугивают зверьё светом фар. Так думал он, ломая сушняк для костра. Потом долго смотрел, как язычки пламени скакали по веткам валежника. Почувствовал голод, съел половину оставшейся еды, показалось мало, не насытился. Рядом с костром рос куст боярышника. Нарвал ягод и долго жевал, выплёвывая косточки. Так и задремал с ягодами в руке. Проснулся от того, что овцы всполошились, заблеяли, но вокруг было тихо. Он встал, поднял ярлыгу, опираясь на неё, обошел стадо. Постоял. Потом подложил в костёр дрова. Снова долго смотрел как они разгораются. Вдруг ему стало страшно. Он представил, что пригонит овец на скотобойню, а там милиция: «Здравствуй дорогой, мы тебя давно ждем!» Хоп! И в кутузку. Припаяют года три, и будет совсем не смешно. Бросить их к чёртовой матери и уйти домой. Пусть докажут, что я их сюда пригнал. А как идти? До дома дальше, чем до скотобойни. Ладно, будь, что будь…

Гешек прилёг на траву возле костра и задремал. Ему снились тревожные сны. Проснулся от того, что продрог и долго не мог согреться, пока снова не разжег костёр. Ночные кошмары его уже не мучили. Им овладело тупое безразличие. Нынешние люди сказали бы, что делал всё на автопилоте. Перегонял через автостраду, через овраги, торопил быстрее пройти вдоль неубранных полей кукурузы. Наконец, уже в послеобеденное время он пригнал своё стадо к подножию широкого холма, где работал его одноклассник. Это оказалась не «скотобойня», а пункт приёма животных заготконторы. Товарищ его был на месте. В двух словах описал ему ситуацию. Тот потёр руки и повёл его к начальнику Ашоту Гургеновичу. Как и положено высокому начальству Гургеныч долго смотрел на парня. Потом спросил:

Ну и что ты хочешь за свой худосочный овца?

Гешек хотел возразить, сказать, что его овцы упитанные, но не стал. И так видно. Начальник шутит. В дороге он не раз подсчитывал барыши. По тем временам хорошая овцематка стоила 500-600 рублей. Понятно, что в Заготконторе дешевле. Это тысяч тридцать за всех. Поэтому уверенно произнёс:

-Двадцать тысяч!

- Ишь ты, двадцать тысяч,- Ашот Гургенович натянуто улыбнулся,- могу дать только две тысячи рублей.

- Тогда я погоню своих овец дальше!

-Куда? В колхоз?

-А хотя бы и в колхоз! Стоило из-за двух тысяч воду мутить!- храбрился Гешек

-Ладно, твоя взяла, отдам я тебе твои деньги,- Гургеныч повернулся к сидящей за соседним столом кассирше и произнёс,- отдай ему всё, что у нас есть в кассе.

-Ашот Гургенович! У нас только тринадцать тысяч пятьсот рублей.

-Отдай все,- он повернулся к Гешеку и спросил,- Хватит?

Гешек кивнул, быстро сгрёб выложенные на стол купюры, расплылся в широкой улыбке. Уже у двери толи в шутку, толи в серьёз произнёс :

-Остальные будешь должен !

-Ну, прохиндей,- Гургеныч улыбнулся.

-Зачем вы так, Ашот Гургенович?- обратилась женщина к начальнику,- ему бы хватило и десяти!

- Не переживайте, если так и дальше пойдёт, завтра это будут просто бумажки, как ваучеры и прочая белиберда,- сказал Гурченыч, когда Гешек вышел на улицу.

Деньги он тут же спрятал во внутренний карман фуфайки, а 500 рублей положил в боковой карман, которые тут же во дворе вручил своему товарищу. Но ждать когда у него закончится рабочий день не стал, только помог загнать овец на баз и поспешил в райценрт на автостанцию, чтобы успеть на последний автобус в село.

Вечером он торжественно вручил своей мамульке 12 тысяч 900 рублей и рассказал, как всё было. Мамулька покачала головой и отругала: а если милиция узнает, и не дай бог ещё посадят, тогда что? Мне тебе сухари возить? Потом успокоилась. Вместе стали думать, куда девать эти бешеные деньги. Гешеку захотелось купить машину. Он уже узнал, что за эти деньги можно купить совсем новый «Москвич» или чуть подержанную «Ниву». Мамулька стала его отговаривать:

-Ну зачем тебе машина? Прав у тебя нету, надо учиться, да и куда тебе ездить, на кошару? А если кто заинтересуется , где ты взял деньги, что ты ответишь? Давай лучше положим эти деньги на книжку. Никто ничего не узнает. Кто эти книжки проверяет. А там пройдёт время. Может, наконец –то,жениться надумаешь, деньги пригодятся.

На том и порешили. На следующий день они с мамулькой поехали в райцентр, купили Гешеку новые штаны и ботинки ходить на работу. Приближалась зима. Остальные деньги 12 тысяч рублей положили на книжку.

Тут всё завертелось, закружилось, власть наверху поменялась. Через два года от этих денег остались рожки да ножки. Теперь на них можно было купить разве что велосипед. Что Гешек и сделал. Снял деньги и купил хороший велосипед. Наш , советский. Тогда ещё наши не разучились их делать, а китайские до наших рынков ещё не дошли.

В милицию его вызывали, но как свидетеля похищения коварными чеченцами отары овец. Работал он теперь скотником на ферме. Велосипед ему был нужен ездить на работу.